2

	Sign In Sign-Up

2.3.3. 1998: ПРАВА В ФОКУСЕ.

1.Вместо эпиграфа

"Проблема, давно его, Д. , волнующая: дело в том, что у него в доме, расположенном в горах, установлен зеркальный телескоп, громадная махина, которую он иногда нацеливает на некую скалу, откуда за ним наблюдают в бинокли какие-то люди, и что всякий раз, едва только те, кто следит за ним в свои бинокли, обнаруживают, что он наблюдает за ними в свой телескоп, сражу же убирают их, а это лишний раз подтверждает логический постулат, гласящий - наблюдающий немыслим без наблюдаемого, который сам становится наблюдающим, если является предметом чьего-либо наблюдения, - банальное логическое взаимодействие, однако, будучи транспонированным в действительность, оно обретает потенцию агрессивного свойства - наблюдающие за ним, вследствие того, что он - в свою очередь - наблюдает за ними в свой телескоп, чувствовали себя пойманными с поличным, разоблачение пробуждает стыд, стыд зачастую агрессию, иной из тех, кто исчезал, вернулся бы, убери он, Д. , свой прибор, и стал бы швырять камнями в его дом, вообще - то, что происходило между теми, кто наблюдал за ним, и им, наблюдавшим за своими наблюдателями, характерно для нашего времени, - каждый чувствует, что наблюдаем каждым, и сам наблюдает за каждым, современный человек есть человек наблюдаемый, государство наблюдает за ним, используя все более изощренные способы, человек изо всех сил стремиться избежать наблюдения, человек государству и государство человеку становятся все более подозрительными, точно так и каждое государство наблюдает за другими и чувствует, что за ним наблюдает каждое другое государство" (Дюрренматт, Фридрих, Избранное, Фита, Киев, 1995, с. 313-314).

2.Миф и действительность

Политический беженец, как объект внимания американской разведки

Рассмотрим ситуацию, когда политический беженец из бывшего Советского Союза обнаруживает, что он является объектом внимания американской разведки. Каковы его реалистические шансы настоять на своих конституционных правах?

Миф, распространенный за пределами США .

Чтобы понять ситуацию, мы должны рассмотреть, кто может наблюдать за таким беженцем. Миф, распространенный за пределами США, гласил, что:
- единственной организацией на территории США, которая может осуществлять такую слежку, является ФБР;
- и что, в любом случае, материалы собранные ФБР на кого-то, доступны по Закону о свободе доступа к информации [Freedom of Information/Privacy Act].

Действительная ситуация автора

Как уже было упомянуто в книге в других местах, автор в действительности почувствовал себя под такой слежкой и сделал три запроса по Закону о свободе доступа к информации в 1990:
- один в ЦРУ (ответ, отказывающий в удовлетворении запроса, пришел через год, в 1991, вместо 10 дней, предписанных законом);
- другой в вашингтонскую штаб-квартиру ФБР (ответ пришел три года спустя, как будто издеваясь над "10 днями", упомянутыми в законе; большая часть досье была подвергнута цензуре по соображениям внешней политики и национальной безопасности);
- третий запрос в местное отделение ФБР (ответ пришел в 1998, восемь лет спустя; 99% досье вычеркнуто черным фломастером по тем же причинам национальной безопасности).

В соответствии с досье, полученными из ФБР, оно было активно по отношению к автору книги между 1982 и концом 1988. Но из этих досье следует один курьезный факт: ФБР полагалось на агентов ЦРУ в США для разрешения некоторых своих вопросов.

Удобный механизм для слежки

Что ведет нас к следующему факту: начиная с 1981, в соответствии с директивой 12333 тогдашнего президента Рейгана, ЦРУ разрешено проводить контрразведывательные операции на территории США в тех случаях, когда это считается достаточно важным. Как автор узнал, закон делает исключение для ЦРУ при запросах по Закону о свободе доступа к информации. Нет нужды говорить, что это дает очень удобный механизм для слежки за подозреваемыми лицами: он совершенно секретен и неподотчетен.

3.Природа прав.

Вопрос о конституционных правах.

Но что же по вопросу о конституционных правах? Имеет ли объект потенциальной слежки какой-либо шанс выяснить масштабы этой слежки, восстановить свои права или получить компенсацию за понесенный ущерб через суд? Если у него нет такой возможности, имеет ли смысл волноваться об этом? Иллюзия ли права, если их нет в реальной жизни? Что важнее, индивидуальные права или интересы общественной политики, права или обязанности, права или материальные интересы? Существует ли логическое обоснование прав? Почему права важны?

В последующем мы попытаемся ответить на эти вопросы.

Права - реальность или иллюзия?

Хотя права звучат привлекательно, большинство людей, имеющих дело с общественной политикой, предпочитают идиому утилитарного анализа - вычисление эффекта данной предложенной реформы на благополучие каждого индивидуума и выбор курса действий, который приведет к наибольшему положительному балансу удовлетворения потребностей.(Waldron, Jeremy, Rights, in: Goodin, Robert E., and Philip Pettit, eds., A Companion to Contemporary Political Philosophy, Blackwell, Oxford, England, and Cambridge, Massachusetts, 1996, p. 581.)

Разумная социальная реформа, утверждал Бентхам, требует детального внимания к эмпирическим обстоятельствам, и это, в свою очередь, требует "силу ума для того, чтобы взвешивать, и терпение, чтобы изучать". Язык естественных прав по контрасту "является от начала до конца простым утверждением: он устанавливает как фундаментальный и не подлежащий нарушению принцип то, что является объектом диспута" (Bentham,J., Anarchical Fallacies; being examination of the Declaration of Rights issued during the French Revolution (1796), cited by Waldron, ibid., p.581).

Права как нормативная ценность

Вышесказанное объясняет антипатию в современной политической теории между защитниками прав и теми, кто называется " коммунитариями" [communitarians] (Sandel, M.,ed., Liberalism and its Critics,Blackwell, Oxford, 1984). Для последних кардинальное утверждение о человеческом обществе это то, что люди живут на основе условий, данных им их культурой или общиной вокруг них. То, что каждый живет по своим собственным правилам, является, в соответствии с этим подходом, мифом - и вредным мифом, если он поощряет людей пренебрегать или подрывать общинные структуры (Taylor, С. , Atomism, in: С.Taylor, Philosophy and the Human Sciences: Philosophical Papers 2,Cambridge University Press, Cambridge, 1985, p. 187-210). Однако важно не смешивать моральные и социологические вопросы здесь. С научной точки зрения вероятно возможно дать полное объяснение жизни каждого человека в терминах социального и культурного окружения. Но идея прав является декларацией ценностей: каков бы ни был источник жизни, жизнь каждого человека есть его жизнь и представляется важной для него. (Waldron, ibid. , р. 582. )

Права и обязанности

Некоторые критики (Glendon, M.A., Rights Talk, Free Press, New York, 1991) утверждают, что права слишком эгоистичны, чтобы обеспечить удовлетворительную основу общественной морали. Они предлагают, чтобы мы делали меньший упор на правах и больший на обязанностях: Это предложение ложно. Права взаимосвязаны с обязанностями, таким образом, что говорить о правах, значит говорить об обязанностях. Более того, большинство прав сформулированы в универсальных терминах: если Р имеет права по отношению к Q, то Q обычно будет иметь аналогичные права по отношению к Р, таким образом, что обязанности Q уравновешиваются обязанностями, которые его права налагают на Р. (Waldron, ibid., p.576. )

Права и материальные интересы.

Иногда говорят, что гуманная социальная политика должна менее фокусироваться на правах и более на потребностях. Это также недоразумение, смешивающее содержание прав с нормативной формой, в которой эти права облечены. (Это все равно, что сказать, что мы должны концентрироваться меньше на обязанностях и больше на том, чтобы говорить правду!). Язык прав так, как он понимается сегодня, прекрасно дает место заботе о человеческих потребностях. Привлечение прав является предпосылкой проявления заботы об определенном индивидуальном интересе (Raz,J., The Morality of Freedom,Clarendon Press, Oxford, 1986, p. 166), и хотя интерес, о котором идет речь, часто есть интерес об определенной свободе, он также может быть интересом в определенном материальном удовлетворении (Waldron, ibid., p.576).

Аксиоматическое обоснование прав

Хотя люди отличаются по их индивидуальным положительным качествам и способностям, идея прав дает безусловную ценность существованию каждого человека, безотносительно к его конкретному значению для других. Традиционно этому давалась теологическая интерпретация: поскольку Бог вложил свою созидательную любовь в каждого из нас, нам надлежит обращаться со всеми так, чтобы отражать это обстоятельство (Locke [1689], in:Scheffler, S., ed., Consequentialism and its Critics, Oxford University Press, Oxford, 1988, p. 270-271; see: Waldron, ibid., p.582).

Почему права важны?

Потому, что каждый из нас хочет жизни, управляемой в большой степени его собственным мышлением, чувствами и процессом принятия решений (Waldron, ibid., p.583).

4.Категории прав.

Основные права.

Потому что индивидуальные свободы находятся в центре американской конституционной системы, больше прав защищено по закону в США, чем в других обществах: В этой ситуации не все права считаются равными, но возникает иерархия прав. Свободы, которые считаются наиболее важными называются основными правами [fundamental rights].

Судьи Верховного суда определили, что основными правами являются те, без которых не будет существовать ни свободы, ни правосудия. Они являются свободами, существенно важными для концепции организованной свободы, коренятся в человеческой природе и, следовательно, являются неотчуждаемыми (Palko v. Connecticut, 1937). И, как таковые, эти права должны превалировать при столкновении с государственной властью и другими, менее важными, правами.

Верховный суд определил, что, только с несколькими исключениями, положения Билля о правах попадают под определение основных свобод (Hall, Kermit L. , Ed. , The Oxford Companion to the Supreme Court of the United States, Oxford University Press, New York, Oxford, 1992,p. 323.)

Надлежащая правовая процедура

Пятая поправка к американской конституции требует, чтобы никто не был лишен "свободы, жизни или имущества без надлежащей правовой процедуры [due process of law]".

Основная цель доктрины надлежащей правовой процедуры заключается в том, чтобы обеспечить справедливую процедуру при наложении государством ограничений на свободу индивидуума. Доктрина имеет своей целью предотвратить государственный произвол, избежать ошибочных ограничений свободы, дать возможность лицам знать об обвинениях против них и ответить на эти обвинения и способствовать ощущению правомерности поведения государства. (Ibid., p.236.)

Права не граждан на территории США.

Основные права - включая гарантию надлежащей правовой процедуры -считаются настолько важными, что они распространяются на всех жителей США, включая не-граждан.

Дать обвиняемому "его день в суде" составляет суть надлежащей правовой процедуры (Ducat, Craig R., Harold W. Chase, Constitutional Interpretation: Rights of the Individual, Fifth edition, West Publishing Company, St. Paul, New York, Los Angeles, San Francisco, 1992, p. 629).

Право на надлежащую правовую процедуру распространяются даже на нелегальных иммигрантов, ожидающих депортации [ Japanese Immigrant Case, 189 U.S. 86 (1903); Wong Yang Sung v. McGrath, 339 U.S. 33 (1950)](Asimow, Michael R. , Administrative Law, Gilbert Law Summaries, Harcourt Brace Jovanovich Legal and Professional Publications, Inc., Eleventh edition, Chicago, 1988, p. 50).

5.Категории прайвеси.

Связь между правами и понятием прайвеси.

Есть много определений прайвеси [privacy]. Особенно популярны определения прайвеси, как ограничение доступа к людям и к личной информации (Alien, A. L. , Uneasy Access: privacy for women in a free society,Rowman and Littlefield, Totowa, New Jersey, 1988; cited by: Alien, Anita L. , Constitutional Law and Privacy, in: Patterson,Dennis, ed. , A Companion to Philosophy of Law and Legal Theory, Blackwell Publishers, Cambridge, Massachusetts, Oxford, England, 1996, p. 146).

Например, прайвеси определяется как ограничение доступа к индивидуальным жизненным опытам человека (O'Brien, D. , Privacy, Law and Public Policy, Praeger, New York, 1979; ibid., p. 146);

как ограничение доступа к определенным модальностям личной жизни (Вооnе, С. К., Privacy and Community, Social Theory and Practice, 9(1), 6-24, 1983; ibid., p. 146);

как ограничение доступа к некоей сфере, содержащей опыт и переживания (Garrett, R., The nature of privacy, Philosophy Today, 18, 263-84, 1974; ibid., p. 146);

как состояние защищенности от нежелательного доступа другими (Bok, S. , Secrets: on the ethics of concealment and revelation, Random House, New York, 1983; ibid., p. 146).

Влиятельное определение прайвеси Рут Гависон включает: "такие "типичные" нарушения прайвеси, как сбор, хранение и компьютеризация информации; распространение информации об индивидууме; слежка, наблюдение и фотографирование индивидуумов; вторжение в "личные" места; подслушивание и запись подслушанного, чтение писем" (Gavison,R., Privacy and the limits of law, Yale Law Journal, 89, 421, 428, 438-9, 1980; ibid., p.148-149).

Основные типы прайвеси.

Конституционное использование "прайвеси" включает три его типа:
1) прайвеси в физическом смысле, для обозначения уединения, одиночества, безопасности или телесной целостности в жилище или за его пределами;
2) прайвеси в информационном смысле, для обозначения конфиденциальности, секретности или анонимности, особенно по отношению к корреспонденции, разговорам и записям;
3) прайвеси в смысле процесса принятия решений, для обозначения свободы, выбора или автономии в решениях, касающихся секса, семьи или здоровья. (Ibid., p.140.)

Стандарты "справедливой информационной практики"

В определенных случаях от имени прайвеси устанавливаются стандарты сбора, использования, передачи и хранения информации.Справедливая информационная практика [fair information practices] требует от тех, кто собирает информацию:
1) защищать личную информацию от общественного глаза;
2) принимать разумные шаги с целью проверки и изменения информации;
3) разрешать индивидуумам доступ к записям, где они являются субъектами;
4) получать предварительное разрешение для использования информации.

С целью защиты справедливой информационной практики в США как раз и существует федеральный Закон о свободе доступа к информации/Закон о прайвеси [Freedom of Information/ Privacy Act]. (Ibid., p.140.)

Прайвеси в мире.

В странах мира защита широкого круга прав прайвеси рассматривается как центральная функция правительства. Практически в конституции каждой страны говорится об определенных правах прайвеси, ограничивающих доступ правительства к жилищам, владениям и личностям (Blaustein, A.P., and H.F. Gisbert,Constitutions of the countries of the world, Oceana Publications, Inc. , Dobbs Ferry, New York , 1994; ibid., p.140). Так Глава 2, Статья 6, шведской конституции говорит о физическом и информационном прайвеси: "Каждый человек должен быть защищен по отношению к обществу от насильных посягательств на свое тело. . . и должен быть защищен от телесных обысков, обысков его дома или подобных посягательств так же как от чтения его писем или другой конфиденциальной корреспонденции и от подслушивания или записи телефонных разговоров или другой конфиденциальной коммуникации". (Ibid., p.140.)

Прайвеси в американской конституции.

Первая поправка к конституции гласит "Конгресс не должен издавать законов ... ограничивающих свободу слова ... или право людей на мирные собрания". Верховный суд говорит, что эта поправка гарантирует право свободной ассоциации индивидуумов и право прайвеси для групп. Ограничение к местам встреч есть требование физической прайвеси; ограничение доступа к спискам членов есть требование информационной прайвеси.

Концепция физической прайвеси дома отражена в Третьей поправке к конституции: "Ни один солдат не должен в мирное время быть расквартирован в никаком доме без согласия хозяина, а в военное время иначе как в порядке, предписанном законом".

Нормы прайвеси Третьей поправки созвучны нормам прайвеси Четвертой поправки. Касаясь физической прайвеси Четвертая поправка говорит:
"Право людей на неприкосновенность их личности, жилищ, бумаг ... от неразумных обысков и изъятий не должно нарушаться и никакой ордер не должен быть издан без вероятной причины ... в частности без описания места обыска и лиц и вещей, подлежащих изъятию". Четвертая поправка со времени Katz v. United States, 389 U.S. 347, 351 (1968) предполагает право на "разумное ожидание прайвеси" [reasonable expectation of privacy]. Чтобы попасть под защиту Четвертой поправки "Лицо должно ... демонстрировать ... действительное (субъективное) ожидание прайвеси и ... это ожидание должно быть таким, какое общество готово признать "разумным"".

Пятая поправка: "Никакой человек не должен ... быть принуждаем в уголовном деле давать показания против самого себя". (Ibid., p. 146-147.) "Личное достоинство и целостность, оба неразрывно связанные со способностью охранять информацию о себе от других, уничижается, когда государству разрешается использовать тактики, имеющие целью заставить говорить против себя против своей воли" (Berger, M., The unprivileged status of the Fifth Amendment privilege, American Criminal Law Review, 15, 191, 1978; ibid. , p.148).

Верховный суд также постановил, что " право на прайвеси", выведенное из 14-й поправки к конституции, ограничивает вторжение правительства в автономный процесс принятия решений, касающийся контроля над рождаемостью и абортов. С Ibid. , р. 142.)

Сводимость физической прайвеси к информационной прайвеси.

Тезис о том, что Билль о правах относится как к физической, так и к информационной прайвеси поднимает интересный вопрос. Сводится ли физическая прайвеси к информационной? Четвертая поправка к конституции ограничивает доступ к людям, жилищам и другим личным местам, в то же время ограничивая доступ к информации, которая может быть найдена в личных бумагах и разговорах. Поскольку физический контакт может предоставить новую информацию, можно предположить, что беспокойство об ограничении физического доступа в конечном итоге сводится к беспокойству об информации, полученной посредством наших чувств. (Ibid. , р. 148. )

6. Можно ли нарушать основные права?

Точка зрения современной теоретической американской юриспруденции.

"Сегодняшняя цивилизация отличается настолько от цивилизации наших отцов, что законы отцов, во многих отношениях, неприменимы. И ни в чем другом не проявляется это более, чем в ценностях, которые эти законы пытались поддержать." (Schwartz, Bernard, Main Currents in American Legal Thought, Carolina Academic Press, Durham, North Carolina, 1993, p. 554. )

Автор попытается привести пример тех сквозняков, которые дуют среди современных американских судей, в следующей цитате:: "Никакой "академик ... " не был более влиятелен в формировании современной юриспруденции, чем Ричард А. Познер [Richard A. Posner], который развил свой подход к закону когда он был профессором юридического факультета Чикагского университета. " (Ibid., p. 566.)
"Анализ затрат и выхода [Cost-benefit analysis (CBA)] является общим методом современной экономической науки и экономический анализ закона Познером использует CBA в качестве главного орудия юридического анализа тоже." (Ibid., p. 571.) "Поразительное применение CBA к праву содержится в двух статьях Познера по поводу правила, которое исключает допуск нелегально полученных доказательств в уголовных делах в соответствии с Четвертой поправкой к конституции." (Ibid., р. 571.)
"Познер приводит следующий пример: "Пусть В, стоимость обыска в смысле ущерба собственности или перехвата законной частной коммуникации для обвиняемого составляет 1000 долларов; Р, вероятность, что он может быть осужден без этого обыска, сотавляет 1 процент; и L, стоимость для общества (в уменьшенном предотвращении преступления) не осуждения его составляет 50000 долларов". Такой обыск будет нелегален в соответствии с CBA. Предположим, однако, что "доказательства, полученные при обыске, являются критическими для его осуждения". В этом случае, по познеровскому анализу, "несмотря на то, что стоимость обыска для общества, составляет только 1000 долларов, исключение нелегально полученного доказательства нанесет ущерб в 50000 долларов обществу". Отсюда по судье Познеру следует, что исключение нелегально полученного доказательства не проходит CBA критерий: "стоимость для частных лиц (и для общества) правила, наложенного на правительство, может значительно превзойти социальную стоимость[ полицейского] правонарушения". " (Ibid., р. 572.)

Ключевые конституционные права как особые точки.

Если конституционные права объекта слежки оцениваются в 1000 долларов, тогда, конечно, любое нарушение его прав может быть "оправдано". Автор, однако, отказывается поставить такую низкую цену своим правам. В действительности он думает, что такие права, как свобода слова, право на прайвеси и свобода от нелегальных обысков, являются точками, для которых произвольная цена вводит в заблуждение: мы имеем дело с тем, что в математике известно как "особые точки", или точки, где "функция" перестает быть дифференцируемой и может иметь бесконечные значения. Весь жизненный опыт автора говорит о том, что определенные права настолько важны, что они перевешивают "обычные", рациональные соображения. Попросту говоря, для автора стоимость нарушения его права прайвеси в 100 миллионов долларов покажется слишком малой.

7.Почему стоит вопрос об электронной слежке.

"Паутина"

Методы, которые сейчас доступны для слежки, включают много электроники и трудно уловимы. Теория такой слежки была сформулирована более или менее открыто.: "Уильям X. Вебстер [William H. Webster], бывший шеф ФБР и вновь назначенный директор ЦРУ [Director of Central Intelligence], внес новый красочный вклад в жаргон шпионов в своей речи в декабре. Говоря о сложной проблеме контрразведки в нашем демократическом обществе, он сказал: "В качестве основной тактики ... мы окутываем паутиной [spiderweb] известных или подозреваемых разведчиков. Разбрасывая наши паутины с физической и электронной слежкой ... мы ткем барьер между враждебными агентами и нашими гражданами. "" (The New York Times Magazine, July 26, 1987, "Hi, Spy", On Language, By Tim Considine.)
Объектам такой слежки остается давать волю своему воображению на основе косвенных свидетельств. Автор попытался дать примеры таких косвенных свидетельств в Главе 3, "Поток фольклора: Письмо 1987". Эта глава представляет образец оригинальной литературы, граничащей с фрейдистской психиатрией.

Изъятые страницы из досье.

Большинство досье, попавшего в руки автора, как уже упоминалось, вычеркнуто черным фломастером. Но есть страницы, о которых сообщается, что они изъяты. Причины изъятия:: "related solely to the internal ... practices of an agency";
"could reasonably be expected to disclose the identity of a confidential source... in the case of a record or information compiled by ... an agency conducting a lawful national security intelligence investigation, information furnished by a confidential source".
По-русски это звучит примерно так:: [материалы], "связанные полностью с внутренней ... практикой агентства";
[материалы, которые] " по логичному предположению могут раскрыть источник конфиденциальной информации ... в случае записей или информации, собранной ... агентством, выполняющим законное контрразведывательное расследование в интересах национальной безопасности, информация полученная через конфиденциальный источник".
Спрашивается, что это за такие секретные страницы, что их нельзя даже показать вычеркнутыми? Интервью с другими людьми мне (вычеркнутыми) показали, - речь не о других людях. Вычеркнутые меморандумы с грифом "директору ЦРУ" мне показали, - что секретнее этого? Упоминание более компрометирующего и неудобного адресата?

Суд-призрак.

Если речь идет о последнем, то наиболее вероятно это Суд для слежки за иностранными разведками [Foreign Intelligence Surveillance Court], который выдает разрешение для электронной слежки на территории США. Существование этого суда не вызывает сомнения (see: Ducat, С. R. and a W. Chase, Constitutional Interpretation: Rights of the Individual, West Publishing Company, New York, 1992, p. 899-900; Jeffreys, D., The Bureau: Inside Today's FBI, Macmillan, London, 1994, p. 222; also on Internet: www.Academic.marist.edu).

Тем не менее, правительство США проявляет странную стеснительность в признании этого факта. Последнее издание Справочника правительства США, где расписаны органы федерального правительства всех уровней, не делает ни единого упоминания об этом суде (see: Office of the Federal Register, National Archives and Records Administration, The United States Government Manual, 1997/98). На американском жаргоне об органе, который настолько секретен, что его имени официально не произносят, говорят, что он "is not charted", не показан на схемах. Не стоит сомневаться, что все настоящие шпионы знают о его существовании. Истинный мотив сокрытия может быть другим: если бы всем говорили об этом кафковском создании, " вершащем суд без суда", было бы очевидным нарушение основных прав, в особенности прав прайвеси и надлежащей правовой процедуры.

8.Чего нужно добиваться.

Исторические прецеденты о необходимости надлежащего судебного контроля над электронным подслушиванием.

Много лет назад, в эпоху суда Главного судьи Бергера [The Chief Justice Burger], когда в этом суде было либеральное большинство, было высказано следующее мнение по одному из дел об электронном поддслушивании.

"Судья Дуглас [Mr. Justice Douglas], соглашается.

В то время как я присоединяюсь к мнению Верховного суда, я хотел бы добавить несколько слов в его поддержку.

Мы наблюдаем важную фазу в кампании полицейских и разведывательных агентств с целью получения оговорок к положению Четвертой поправки к конституции ...

В этом деле федеральные агенты хотели просеивать месяцами каждый разговор, не важно насколько интимный или личный, ведущийся по отобранным телефонным линиям, только лишь с целью выхватить те несколько бормотаний, которые могут добавить к их ощущению пульса внутреннего подполья.

Нам сказано, что одно подслушивание в интересах национальной безопасности продолжалось 14 месяцев и охватывало более 900 разговоров. ... Даже самые невинные и случайные люди, звонящие по этому телефону, могут стать флажком в правительственной базе данных" (See: Laird v. Tatum, 408 U.S. 1, 92 S. Ct. 2318 (1972); cited by: Ducat, С.R. and H.W. Chase, Constitutional Interpretation: Rights of the Individual, West Publishing Company, New York, 1992, p. 899).

Конструктивные предложения о том, что нужно изменить.

Насколько можно судить по имеющимся документальным свидетельствам, Суд по слежке над иностранными разведками по сути продолжает порочную практику, существовавшую в момент, когда были сказаны приведенные выше слова судьи Дугласа (see: Jeffreys, D., The Bureau: Inside Today's FBI, Macmillan, London, 1994).

Методы этого "суда" были рождены во время холодной войны.

"Наша политика холодной войны, со всеми ее успехами в разрушении СССР, была настолько глубоко порочна, что Соединенные Штаты могут никогда полностью не оправиться от ее эффектов на наши ценности, наши свободы, нашу политику, нашу безопасность, условия нашей материальной жизни ... и сам воздух, которым мы дышим" (Pessen, Edward, Losing Our Souls: The American Experience in the Cold War, Ivan R.Dee, Chicago, 1993, p. 11; cited by. Moynihan, Daniel Patrick, Secrecy: The American Experience, Yale University Press, New Haven and London, 1998, p. 44).

Если мы не хотим, чтобы это стало эпитафией к американской демократии, логично сформулировать следующие пожелания.

Во-первых, подслушивание в интересах национальной безопасности, в отличие от внутреннего подслушивания, сейчас не требует доказательств преступной деятельности. Отсюда первое требование: подслушивание в интересах национальной безопасности должно подвергаться точно такому же судебному контролю, что и в случаях внутреннего подслушивания.

Во-вторых, важно заметить, что даже в случаях внутреннего подслушивания, суды действуют в полной секретности. Можно сказать, что пока "суд" не перестанет оперировать в секретности и не станет обычным - т.е. гласным - судом, он будет продолжать нарушать гарантию надлежащей правовой процедуры.

В-третьих, почему подслушивание не может быть поставлено на один уровень с обыкновенным обыском? Если судебный ордер нецелесообразно обнародовать в момент подслушивания, почему не должно быть срока давности, по истечение которого все обстоятельства соответствующего судебного рассмотрения не должны быть предоставлены лицу, подвергшемуся электронному обыску?

В-четвертых, ЦРУ должно быть лишено права работать на территории США. Секретность и не подотчетность этой организации делает ее опасной с точки зрения основных прав. Деятельность ее на территории США, разрешенная Рейганом, подрывает все завоевания в плане судебного контроля над слежкой.

9.Пути для достижения цели.

Формальные способы обжалования.

В системе американской юриспруденции Верховный суд остается конечной инстанцией. Гипотетически - при наличии денег, сил и времени - можно было подать иск о нарушении конституционных прав в обычный суд и довести обжалование до Верховного суда (если еще он согласился бы взять дело на рассмотрение). Но, во-первых, на какие факты опираться - все следы аккуратно заметены, досье автору в руки не дали. А во-вторых, шансы выиграть дело в Верховном суде не выглядят большими, даже если удастся найти доказательства.

Политически популярная интерпретация конституции.

Для автора не осталось незамеченным, что преобладающие политические ветры в США сейчас правого направления. В результате назначений республиканскими президентами, Верховный суд имеет консервативное рабочее большинство, которое идеологически тяготеет к узкой, "буквальной" интерпретации конституции. В частности, автор полагает, что весь вопрос о свободе от электронной слежки секретными правительственными учреждениями может представляться Верховному суду как область:
- не предусмотренная первоначальным намерениями авторов конституции;
- находящаяся в противоречии с популярной политической линией.

Альтернативное мнение о значении конституции.

В этой связи автор обнаружил, что его взгляды на конституцию в значительной степени совпадают со взглядами верховного судьи Бреннана [ Вгеnnan]:: "Сама цель конституции - и в особенности Билля о правах - объявить определенные ценности трансцендентными, находящимися вне досягаемости временного политического большинства. " (Ibid., p.634.)
"Отрицание Бреннанoм юридической мысли, построенной на первоначальном намерении отцов-основателей и на исторической традиции, позволило ему дать волю своему видению развивающегося закона, при котором "мы адаптируем наши институты к постоянно меняющимся условиям национальной ... жизни". По Бреннану подход Ренквиста-Скалии [Rehnquist-Scalia]"ограничил бы требования прав ценностями 1789, которые конкретно упомянуты в конституции"; закон "обратил бы незрячий взор на социальный прогресс и избегал бы адаптировать основополагающие принципы к изменениям в социальных условиях". " (Ibid., p. 639.)

Предлагаемая 27-я поправка к конституции.

Взгляды автора по вопросу о современной слежке могут быть просуммированы следующей предлагаемой поправкой к конституции (которая может быть желательной ввиду узкой философии текущего Верховного суда):: "В эпоху консервативных судей и сложных технологий мы нуждаемся в том, чтобы сформулировать и принять законы, отражающие наши конституционные принципы" (The New York Times, Sunday, March 31, 1991, "Remember Big Brother? Now He's a Company Man", By John Markoff). "Лоуренс X. Трайб [Laurence H. Tribe], специалист по конституционному праву Гарвардского университета, предложил поправку к конституции, которая помогла бы стране совладать с острыми легальными осложнениями, порожденными новой компьютерной и коммуникационной технологией. Он предложил 27-ю поправку к конституции, которая гласила бы: "Защита данной конституцией свободы слова, печати, петиций и собраний и ее защита от необоснованных обысков и изъятий и от лишения жизни, свободы или собственности без надлежащей правовой процедуры должны рассматриваться как полностью применимые безотносительно к технологическому методу или способу, посредством которых информация генерируется, хранится, изменяется, передается или контролируется". (Ibid.)

Назад	Содержание	Вперед